О звукоцветовом анализе Самые цветные тексты FAQ |
Добро пожаловать в мир Звукоцвета!Звуки, используемые в речи, у большинства людей ассоциируются с определенным цветом или цветовым оттенком. Эта ассоциативная связь очень устойчива, поэтому наша речь — это прочно связанный поток звукоцветовых ассоциаций в психике человека. Звукоцвет поможет вам увидеть цвет своей речи, цвет любимого стихотворения или прозы, цвет известной песни, а может быть цвет научного труда или объявления в газете! Хватит читать, уже пора что-нибудь раскрасить. 8) Каталог
|
WinterBell
Там, где сердцеСловно корабль, который то поднимается на волнах, то снова соскальзывает в темноту, сознание порой прояснялось, и тогда то, что в полузабытьи казалось рокотом моря, оборачивалось гудением мух, роившихся над окровавленной повязкой. Постепенно мрак накатывал все реже, и тогда за мушиным жужжанием все же удавалось различить отдаленный плеск волн, а двигавшиеся вокруг сгустки тумана обретали человеческие очертания. Левассер узнавал то Каузака, вечно хмурого и раздраженного, то стюарда-мулата. Последний, привыкший к грубым окрикам и пинкам, то и дело поглядывал на капитана с тревогой, и движения у него делались торопливыми, неловкими. Левассеру приходилось сдерживаться и молчать, чтобы неумеха с перепугу не содрал с него шкуру вместе с бинтами.Возвращались воспоминания, и последние из них были такими же мучительно-слепящими, как и боль, подтверждавшая, что все произошедшее не было сном. О Мадлен Левассер почти не думал. Она становилась важнее всего лишь тогда, когда ее у него отнимали. Так ребенку, нечаянно сломавшему деревянную лошадку, кажется, что именно она была самой лучшей из всех его игрушек. Но теперь образ Мадлен тускнел, сливаясь с вереницей других женщин, многие из которых хоть и не могли похвалиться папашей-губернатором, все же не уступали мадемуазель д’Ожерон в прочих достоинствах. Теперь самым ярким, четким и болезненным воспоминанием стал Блад. Отнять добычу. Самого едва не отправить к праотцам. А до того – принять план по нападению на Маракайбо. Уж не желание ли захватить испанское золото в одиночку и стало истинной причиной ссоры, а дети губернатора послужили всего лишь предлогом? Маракайбо. Настал черед других, более давних, но не менее ярких воспоминаний. Полуденное солнце палило так, будто надумало заранее подготовить пиратов к сковородам, ожидающим их в преисподней. Но людям Л’Оллонэ было не до зноя: они не сводили глаз с кучки горожан, согнанных, точно отара овец, перед их капитаном. – Где тайник? – Голос Л’Оллонэ был негромок, но его слышали даже те, кто стоял поодаль. У испанца, к которому был обращен вопрос, пороховая гарь на лице смешивалась с кровью, текущей из рассеченной брови, а одежду покрывал слой пыли. Он больше походил на темнокожего невольника, чем на гордого потомка конкистадоров. Однако Л’Оллонэ он слушал с презрительной гримасой, даже не стараясь скрыть брезгливое омерзение. – Я спросил в последний раз, – произнес Л‘Оллонэ. Пленник молчал. Л’Оллонэ вынул шпагу из ножен и сделал шаг вперед. Испанец захрипел, ноги у него подогнулись. Остальные, стоявшие позади него, с криком отшатнулись прочь при виде острия, вырвавшегося из спины их товарища. Л’Оллонэ левой рукой сгреб пленника за ворот, удерживая его на ногах. Лезвие шпаги продолжало двигаться, но уже по дуге, и все – и захваченные испанцы, и пираты – словно завороженные следили, как по серой от пыли рубахе все шире расползается кровавое пятно. Шпага выползла обратно, и, вытащенный ею, словно ложкой, на ладонь Л’Оллонэ вывалился влажный красный мешочек. Тело испанца тяжелым кулем повалилось на землю. Среди пленников послышались крики ужаса, когда они осознали, что произошло. Л’Оллонэ поднес вырванное сердце ко рту и коснулся его языком, точно пробовал на вкус, не фальшивое ли оно. А потом отшвырнул в сторону, и оно с глухим шлепком упало в дорожную пыль, и на него тотчас ринулись мухи. И когда Л’Оллонэ в следующий раз повторил свой вопрос, сразу несколько человек, сбивчиво твердя объяснения, шагнули вперед. Рука Левассера сжалась в кулак: так явственно он представил себе теплое, еще подрагивающее сердце Блада у себя на ладони. Неосторожное движение отозвалось новым приступом боли. Стюард, дежуривший в углу, встрепенулся, услышав сдавленный стон и невнятные проклятия, и поспешно кинулся к капитану. Левассер прикрыл глаза, чтобы не пугать его свирепой гримасой. Почувствовав сквозь бинт прикосновение пальцев, он спросил, с трудом шевеля пересохшими губами: – Какой курс? – На Барбадос, – отозвался испуганный голос. Пальцы Левассера снова стиснулись, но на этот раз не вокруг воображаемого сердца Блада, а вокруг запястья замершего стюарда. – Скажи, пусть меняют курс. – Корабль снова заскользил в темноту, и прежде чем в очередной раз провалиться в забытье, Левассер заставил себя вымолвить: – На Маракайбо.
Поделитесь этим произведениемПроизведения похожие по цвету
Разместите у себя результаты звукоцвета!
|
Поиск произведений по цветуРаскрасить мой текст!Новые произведения
|
© 2010—2024 Звукоцвет.ру |
|