| О звукоцветовом анализе Самые цветные тексты FAQ |
Добро пожаловать в мир Звукоцвета!Звуки, используемые в речи, у большинства людей ассоциируются с определенным цветом или цветовым оттенком. Эта ассоциативная связь очень устойчива, поэтому наша речь — это прочно связанный поток звукоцветовых ассоциаций в психике человека. Звукоцвет поможет вам увидеть цвет своей речи, цвет любимого стихотворения или прозы, цвет известной песни, а может быть цвет научного труда или объявления в газете! Хватит читать, уже пора что-нибудь раскрасить. 8) Каталог
|
МХ
Морское чудищеУ моей королевы на берегу огромный замок, построенный, казалось бы, из морских ракушек – такой странный и невиданный, что и за замок-то его можно принять с большим трудом; во всяком случае, ничего похожего на традиционные башни, купола и шпили, гордо взмывающие в небо.По этой же причине она, по-моему, настоящей королевой себя не считает. То есть, ей вовсе не хочется оказаться на месте тех, других, которые носят пышные кринолины и ездят в каретах, но в глубине души она порой сомневается, что обладает чем-то особенным, и думает, что у других – лучше. Я бы мог сказать ей, да только поверит ли она? Я-то сам кто? Иногда мне, правда, всё равно хочется это сделать, но, увы, есть ещё одна проблема – я немой. Поэтому только и остаётся, что сидеть под её воротами, поаккуратнее расправив оборванное тряпьё, и перебирать гладкую гальку, устилающую берег. По вечерам, когда небо и море становятся одинакового, тёмно-изумрудного цвета, дворец начинает светиться изнутри мягкими, мерцающими оттенками; чарующая музыка льётся из него. Всё это слишком напоминает мне о доме – о том, прежнем доме на дне морском, где я жил раньше… мне становится больно, хоть я и не хочу туда вернуться. Я сижу, глотая слёзы. Преимущество – хотя, быть может, и наоборот, горе морских жителей, не знающих печали, в том, что они не умеют плакать; оказавшись на берегу, я долгое время не мог понять, что же это такое течёт по моему лицу, солёное и горькое одновременно. Думал сначала, что это брызги – я ведь по-прежнему не ухожу далеко от моря, слишком сильна между нами связь. Потом осознал. Всё произошло точь-в-точь как в той сказке, про русалочку – верно, моя королева любила её в детстве. Я обменял свой рыбий хвост и волшебный голос на ноги… по вечерам я опускаю их, горящие и израненные, в прохладную воду, и боль ненадолго отпускает. Хорошо, что замок расположен так близко к полосе прилива. Правда, русалочка была девушкой, а я стал… непонятно кем. Во всяком случае, люди, нашедшие меня на берегу, очень долго сомневались, к какому полу я принадлежу, и так, похоже, и не пришли к определённому выводу. Я тоже не знал – для морских жителей подобных различий просто не существует. Однако потом прочитал эту самую сказку и тогда-то и решил, что я, вероятно, «он» – если бы я был «она», то люди бы встретили меня иначе. Назвали бы красавицей, хоть и странной, обрядили бы в пышное платье и отвезли во дворец к принцу – то есть, в моём случае, к королеве. Может быть, в этом-то всё и дело. Так или иначе, красавицей меня не посчитали, одежды не дали и ни к кому не повели – зато щедро осыпали насмешками за длинные волосы непонятного тёмно-зелёного оттенка и запах рыбы, которым они, конечно, пропитались. Чуть позже мне удалось найти кое-какие лохмотья, потому что вместе со слезами ко мне пришло и чувство стыда за свою наготу, прежде неизвестное, но людям я стараюсь на глаза не показываться. Как оказалось, насмешки ранят почти так же больно, как и острые камни под ногами… а наряд мой, несомненно, вызовет не меньше нареканий, чем причёска. Дворец же я нашёл и сам – вскоре после того, как сбежал от тех, кто подобрал меня возле полосы прилива. В то мгновение я был чудовищно изранен и не менее жутко напуган – и людьми, и той болью, которую пришлось испытать, делая первые шаги. Замок королевы показался мне единственным и самым желанным приютом, который только может существовать в этом странном и страшном мире, столь непохожем на мой прежний… Так что я еле добрался до ворот, стеная и плача, и долго стучал, умоляя мне открыть. Когда этого не произошло, я думал, что умру. Но вот, с той поры прошло уже больше полугода, а я всё ещё жив и чувствую себя довольно сносно. Раны мои почти зажили, а ноги, вероятно, огрубели – во всяком случае, прежней острой боли я уже не ощущаю, и, кажется, скоро моих сил станет достаточно даже для того, чтобы добраться до близлежащего города. Что мне там делать? Ну, хотя бы купить для моей королевы какой-нибудь подарок. Я пытаюсь делать для неё ожерелья из ракушек, найденных на берегу, но получается не очень-то хорошо – если ноги у меня болезненно чувствительные, то руки просто неумелые. Наверное, лучше было бы наоборот, но сказка есть сказка – не перепишешь. Тем более теперь, когда она уже воплотилась в реальность. А ещё я, как и сказал прежде, немой – об этом тоже было написано в той книге. Мне бывает от этого грустно, потому что у моей королевы чудный голос, и когда она по вечерам поёт на балконе… нет, мне не становится жаль своего, потерянного, но хочется как-то ей ответить, а я не могу. Тогда, много времени назад, я пытался уползти обратно и отдать морю душу – но оно не захотело её взять. Вероятно, моя душа ему уже не принадлежала, как не принадлежало больше тело – а чья же она была? Я решил, что королевина. В тот вечер – первый после того, как я пытался утопиться, но не сумел, она, так и не открывшая мне дверей, пела о своей душе, похоронённой на дне морском. И таким горьким и пронзительным был её плач, что я вернулся под её ворота и с тех пор уже никуда не уходил. Днём, когда она, наверное, спала, я бродил по берегу – в тех местах, где не было камней, а один только золотистый песок. Ходить мне всё равно было больно, однако, останавливаясь, я глядел в изумлении на солнце, плескавшееся в прозрачных волнах, и на белоснежные барашки, появлявшиеся на их гребнях. Свою жизнь на дне моря я помнил уже довольно плохо, однако точно знал, что прежде ничего подобного мне видеть не приходилось. Под вечер я уставал уже очень сильно и возвращался обратно с большими мучениями, но зрелище заката над морем, а после него – голос королевы, певшей почти каждую ночь, вознаграждали меня за усилия и за боль. Тогда я думал, что этого, в общем-то, и достаточно… но чуть позже оказалось, что для меня припасён ещё один подарок. В одну из ночей, убаюканный пением королевы, особенно ласковым в тот вечер, я заснул, а очнулся в каком-то совершенно другом месте. Всё вокруг было белоснежным и искрящимся, немного напоминая позолоченные солнцем барашки – я бы решил, что это они и есть, да только моря нигде не было видно. Некое существо, лицо которого показалось мне странно знакомым, протягивало мне руку, улыбаясь. – Добро пожаловать, – сказало мне оно, или, скорее, он. Ухватившись за его руку, я пошёл вместе с ним по семицветному мосту, радостно и изумлённо оглядываясь по сторонам. Мой спутник рассказал и показал мне те вещи, о которых я никаким образом не смог бы получить представление на берегу ¬– вот тогда-то я и узнал о существовании других королев, а также увидел их замки, горделивые и величественные. Он же научил меня читать и подарил мне книги, в одной из которых я прочёл сказку про русалочку. Только там, под конец, она умерла, превратившись в облачное дитя – прекрасное и сладкоголосое, я же и здесь, в небесном краю, оставался таким же хромым, немым и неприглядным, как на земле. Верно, только в море я был по-настоящему свободен в своих движениях, однако разве мог бы я там узнать мою королеву и того, кто теперь вёл меня за руку? Я смотрел на него с величайшим благоговением, хотя мне казалось, что я не имею на это права – я, весь грязный, заляпанный песком, в своём дурацком наряде и с волосами, пропахшими рыбой. Однако он, казалось бы, и не замечал всего этого, а под конец привёл меня туда, где навстречу нам появилось ещё одно существо, такое же прекрасное и доброе. На этот раз это была, как мне показалось, «она» – хотя я до сих пор не уверен, что разбираюсь во всём этом правильно; и она походила на моего спутника, как сестра, только голос был ещё более нежным и мелодичным. – Хочешь остаться здесь? – спросила она ласково. Не было ничего, чего я хотел бы больше, но я, конечно, покачал головой и ответил «нет»… И проснулся – весь опутанный водорослями, пропитанный солью, с ракушками, запутавшимися в волосах. Видимо, ночью я каким-то образом оказался в море – быть может, меня унесло приливной волной, а потом вновь выбросило на берег. Тело у меня болело, как никогда прежде: верно, его здорово швыряло по камням, в то время как душа пребывала в прекрасном облачном краю, ничего не чувствуя – но теперь они соединились вновь, и последствия не замедлили проявиться. Я отправился к королеве, желая рассказать ей о своём сне, и долго стучал в ворота, и, кажется, даже плакал – слишком уж горько мне было от очередной потери – но мне не открыли и в тот раз. Хотя, конечно, в этом всё равно не было смысла, ведь я по-прежнему оставался немым – облачное существо научило меня многому, но только не говорить, да и тело моё оно не вылечило. Однако королева впервые появилась на балконе днём, очевидно, желая меня всё-таки рассмотреть. Я расстроился ещё больше: предстать перед ней в таком облике… ведь я выглядел в тот момент ещё хуже, чем обычно, а хотелось быть для неё красивым – насколько вообще может быть красивым морское чудище, выброшенное на берег. Правда, потом я заметил, что мы довольно похожи: во всяком случае, у неё в волосах – хоть и остриженных – точно так же были заплетены ракушки, а наряд больше всего напоминал рыболовные снасти, несколько раз обёрнутые вокруг тела. Мне подумалось, что она, должно быть, считает себя некрасивой, и в таком случае ей будет приятно увидеть, что я ничуть не лучше. Я улыбнулся и помахал ей рукой. Она смотрела на меня с глубокой тоской во взгляде. С тех пор она часто поёт песни про русалочку, в то время как я сижу под воротами её дворца и мастерю очередную поделку из ракушек, вытянув ноги так, чтобы на них набегала прозрачная приливная волна, принося с собой прохладу и ласку и унося обратно песок и кровь. Иногда королева косится на меня с балкона зелёным глазом: верно, пытается понять, она ли я, или всё-таки и впрямь морское чудище – настоящее; из тех, что скрывают под обманчивой внешностью горящие фосфорическим огнём глаза и несутся на берег вместе с огромным штормовым валом, который с лёгкостью смоет весь ракушечный замок, как будто его и не было. Моя королева, с детства жившая в одиноком убежище на морском берегу – ты, верно, слишком любила эту сказку с детства и слишком хотела, чтобы однажды она воплотилась в реальность. Странно мне быть её героем, не вполне понимая, живу ли я в действительности или только лишь в твоих мыслях. Может, я был тобой придуман? Существую ли я вообще? Честно говоря, я уже и сам не вполне в этом уверен. Однако до города близлежащего всё-таки дойду. Ранним утром, когда солнечные лучи ласково касаются изумрудных волн, я оставляю под воротами очередное неумело сплетённое ракушечное ожерелье – кривоватое, ребёнок сделал бы лучше. Но пусть напоминает ей обо мне, пока я в пути. Бреду по песку… сейчас ещё не жарко, и ноги жжёт не слишком сильно, но так как я вознамерился пройти гораздо дальше, чем получалось обычно, то к концу дня они, вероятно, будут нещадно кровоточить. Пусть. Говорю ей: – Может, я и вызван из небытия твоей фантазией, но ты подняла меня с морских глубин, сделав человеком, и путь мне придётся пройти человеческий – до конца… Изумрудная волна набегает на золотой песок, стирая с него мои следы; на мгновение крики чаек над водой стихают, и только облако летит по небу навстречу солнцу – белоснежное, легкокрылое, светлосияющее.
Поделитесь этим произведениемПроизведения похожие по цвету
|
Поиск произведений по цветуРаскрасить мой текст!Новые произведения
|
|
© 2010—2024 Звукоцвет.ру |
|
